воскресенье, 17 апреля 2016
Название:
В снежном пленуПереводчик:
Инна ЛМОригинал:
CassieIngaben «Snowbound» archiveofourown.org/works/42742?view_adult=true Запрос о разрешении на перевод отправлен.
Размер: Мини, 1695 слов
Пейринг/Персонажи: Дориан Ред граф Глория (Эроика), Клаус Хайнц фон дем Эбербах
Категория: джен; слэш, который почти полностью остается за кадром
Жанр: драма, приключения, херт/комфорт
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Дориан ранен, и Клаус его вытаскивает.
Размещение: С моего разрешения.
читать дальше
Свежий снежный покров блестел в солнечном свете как бриллианты. Если бы не было так дьявольски холодно, каждая крошечная снежинка, сейчас остроконечная и фестончатая, ажурная, как старинное кружево, неизбежно растаяла бы, превратившись в большие водяные жемчужины, бегущие, точно слезы, певучим потоком. Некоторые из этих слез, конечно, оказались бы красными – здесь уже был тоненький рубиново окрашенный ручеек, весело журчащий куда-то вдаль. Дориану было отчетливо видно, как смешались теплая кровь и холодный снег, чистые надменные снежинки разрушились, превратившись в безобразную красную жижу, и розоватая жидкость текла и текла, пока самая середина, где красный цвет был темнее всего, постепенно свертывалась и замерзала. Он заторможенно моргнул, ресницы смели с правой стороны лица мелкие, как пыль, снежные кристаллики. Забавно, подумал он, а я до этого и не понимал, насколько близко нахожусь к земле. Так близко, что кровь кажется обильнее, а снежинки – ярче. Он всегда больше всего любил то описание Белоснежки, которое в самом начале сказки – кожа как снег, губы как кровь, волосы как крылья воронов, прилетевших напиться крови. Дориан взглянул вверх и, улыбнувшись, проговорил:
- Волосы как крылья воронов, - а потом издал всхлипывающий смешок.
- Хмф. Я спишу идиотизм такого высказывания на состояние шока. Ну вот, этой повязки должно хватить, пока мы не доберемся до убежища на ночь. Давай посмотрим, сможешь ли ты идти.
При этих словах угол зрения Дориана резко и внезапно накренился, и сильный приступ тошноты вырвал его из размышлений. Мир закружился, и что-то, что было не только болью, пронзило его тело. Следующее, что осознал Дориан – это чья-то рука, размазывающая ему пригоршню снега вокруг рта, и сухой голос Клауса:
- Жаль, что ты потерял свой завтрак – у нас мало продовольствия. А теперь пойдем. Просто начни двигать ногой, вот так. Теперь другой. Раз, два. Хорошо. Вот так и продолжай.
Это скорее напоминает плавание, чем ходьбу, хотел сказать Дориан – но обнаружил, что его дыхание, судя по всему, работает как-то неправильно… что-то удерживало его вертикально, и правый бок под рукой был теплым, в то время как все остальное его тело было погребено в снегу едва ли не до самых бедер. Раз, два, продолжай идти. Тяжело было проталкивать ноги вперед в этом море снега, в котором они тонули, стараясь его преодолеть, и сияние солнца так слепило глаза, и, чем бы там ни было это, ужасно неправильное, но у левого бока оно было еще хуже, хотя не то чтобы и вправду хотелось об этом знать… он закрыл глаза и стал считать, раз, два, раз, два, раз, два…
* * *
Сияющий свет вернулся, но теперь это был луч фонарика, который ударил его, как кувалда. Он издал звук, средний между стоном и рвотным позывом, вот только он был слишком слаб и опустошен, чтобы последовать этому позыву должным образом. Он полностью возвратился в свое тело - и глубоко об этом сожалел, потому что оно БОЛЕЛО. Фонарик убрался от его глаз, чтобы изучить все остальное, поэтому он сумел разглядеть Клауса, державшего этот источник света и осторожно тянувшего за самодельную повязку.
- Я надеялся, что ты по-прежнему будешь без сознания, но у меня ушло время на то, чтобы построить это укрытие. Заранее прошу прощения, - сказал он, а затем дотронулся до левого бока Дориана. Дориан вскрикнул, и всё вокруг снова почернело.
* * *
Они были в чем-то вроде снежной пещерки – или, вернее, кривобокого иглу; это должно было быть смешным, но только у него слишком пересохло в горле, чтобы смеяться. Он прекрасно понимал, что шевелиться не стоит, но, кажется, о его желании догадались, потому что Клаус положил ему в рот кусочек льда.
- Дай ему полностью растаять, прежде чем глотать.
Тусклый свет, просачивавшийся из какой-то точки чуть выше него, а также щетина Клауса сообщили ему, что уже утро. Он получил еще один кусочек льда, а потом и третий, и тогда почувствовал, что способен говорить. Ну, по крайней мере, он мог попробовать заговорить, и в результате из горла вышел какой-то мяукающий звук. Так или иначе, подумал он, это не самое остроумное из его высказываний – это могли бы назвать ужасающим штампом, но он действительно хотел знать, где они и что произошло. Клаус опять понял его и сказал:
- Тебя подстрелили, и нас отделяет изрядное расстояние от того места, где, как предполагается, нас заберет моя команда. Сегодня вечером мы снова двинемся в путь, на тот случай, если КГБ все еще нас разыскивает, так что тебе лучше отдохнуть сейчас столько, сколько удастся.
С этими словами Клаус отвернулся от него и исчез из поля зрения Дориана. Он подумал, что должен был бы забеспокоиться от этих известий, но он чересчур устал для этого – и лишь порадовался, когда его глаза закрылись почти что по их собственной воле.
* * *
Клаус топтался по снегу, выталкивая из него плотные куски то там, то сям. Может быть, он лепил снеговика. Дориан улыбнулся. Ему надо было бы внести свой вклад, и, поскольку он находился в лежачем положении, то мог начать со снежного ангела*. За исключением того, что его непослушные руки и ноги не стали бы с ним сотрудничать. И он все равно не лежал на снегу как таковом – под ним была какая-то бугристая поверхность, не сырая и не обжигающая холодом. Небо вверху было по-тириановски пурпурное, с красными полосами**. Как это кстати. Надо сказать Клаусу. Дориан не знал, сможет ли заставить расслышать себя сквозь щебет птиц и нависающую над ним тень дерева. У сосен – или ему это мерещится? – были длинные крючковатые пальцы, и им могло не понравиться, если Дориан нарушит тишину. Но он все-таки заговорил: момент был слишком хорош, чтобы упустить его.
- Дорогой, посмотри. Наши цвета на небе. Это наверняка что-то означает.
Это прозвучало почти так, как Дориан и намеревался, с поправкой на судорожный вдох и сипение. Клаус обернулся и спросил:
- Что?
Дориан повторил свою фразу, чуть поразборчивее, как он подумал с удовлетворением. И, похоже, это сработало, потому что Клаус положил ладонь на лоб Дориану – а потом разрушил весь этот момент, мрачно заявив:
- У тебя жар, и, возможно, бред, хотя с тобой это всегда трудно определить.
Дориан моргнул, пытаясь решить, шутит ли Клаус, что всегда чудесно и удивительно, хотя и редко случается.
- Я уничтожил все следы нашего пребывания здесь и сделал волокушу. С ней мы будем путешествовать быстрее.
Затем Клаус отодвинулся от него, и вскоре последовал мощный рывок. Стало больно, и некоторое время Дориан был слишком занят тем, чтобы справиться с болью – было даже не до жалоб. Если его стошнит, пока он лежит плашмя на спине, то он перемажет свой замечательный лыжный костюм, так что, когда он подавится и умрет, то не сможет облачиться в него в гробу. Но что он за дурак, этот костюм ведь все равно уже загублен. Он же сам видел ту большую дыру в левом боку, и все эти пятна крови. Дориан задумался, есть ли какой-то способ выставить НАТО счет за этот костюм. Нужно спросить Джеймси, тот будет так счастлив.
* * *
Когда они остановились, было темно, или настолько темно, насколько может быть так далеко на севере. Молочное свечение неба хорошо соответствовало бледному сверканию заснеженной земли, так что все это выглядело как холодная горелка, погасшая и ожидающая, когда в ней пробудится льдисто-голубое пламя. В этом освещении лицо Клауса смотрелось привлекательнее всего, невзирая на щетину и прочерченные тревогой морщины. Дориан постарался уделить внимание тому, что говорил ему Клаус, хотя это было трудно.
- Ты обязательно должен поесть и попить. Я удвою тебе дозу антибиотиков, но необходимо, чтобы ты смог удержать их внутри.
Это было неуместным и беспричинным замечанием. Его вообще-то вырвало всего один раз… ну, максимум два. Он отомстил, по-детски проныв:
- Мы еще не приехали? – И получил в ответ утешительно испепеляющий взгляд.
Воду можно было только приветствовать, хотя сухие пайки были омерзительны. Ей-богу, он будет просто в восторге побеседовать о правильной кухне с натовской Лукрецией Борджиа. Но пока что он должен показать Клаусу, как даже дегенерат-извращенец способен выполнить свой долг – и проглотил всё это, отраву вместе с лекарствами. По крайней мере, это отвлекло его от боли, которая стала даже еще более сильной, хотя и странно смутной. Ему за всю жизнь никогда не было настолько больно, так что, может быть, это нормально – ощущать определенную отстраненность.
- Отдохнем еще двадцать минут, а затем снова тронемся в путь. Мы сумеем добраться до убежища к рассвету, и, если у этих идиотов-алфавитов осталась хоть капля мозгов, они, вероятно, позаботятся о том, чтобы проверить его. Тебе надо пописать?
Кхм. Он заглянул в себя поглубже, за пределы боли, и через некоторое время выяснил, что да, ему и вправду это необходимо. Вместо ответа пришлось моргнуть, и это, кажется, вышло понятным. Руки Клауса потянулись к паху Дориана и расстегнули «молнию» у него на ширинке. Клаус как ни в чем не бывало держал его член над пустым контейнером из-под сухого пайка, пока всё не было сделано, после чего бережно заправил Дориана обратно. Дориану хотелось сказать что-нибудь, но он обнаружил, что глаза у него опять закрываются.
* * *
А теперь уже дневной свет. Боль. Не так холодно. На самом деле жарко. И холодно. Хочется пить. Появляется вода – у фляги странный вкус, почти отвратительный. Под ним деревянный пол. Клаус что-то говорит. Выглядит постаревшим. Непонятно. Странные шумы возникают и исчезают. Слишком много света, не получается удержать в фокусе лицо Клауса. Что-то тихонько прикасается к его щеке. Боль. Снова темно.
* * *
Что-то пищит. Ад – это несмолкаемый высокий пищащий звук. Ну что ж, во всяком случае, это оригинально. Если бы он только не был таким уставшим.
* * *
Очевидно, он открыл глаза, потому что свет так и ослепляет. Это как находиться внутри пустого холста, только-только подготовленного для работы художника. Хотя запах противный, такой непохожий на чистую меловую зернистость грунта. Запах – это важно. Он пытается сосредоточиться, перебороть эту плывущую ватность, окутывающую его мозг. Больница! Больница – и никакой боли. Слепящий холст рассечен движением, дерзким черным мазком кисти. Клаус. Лицо у него гладко выбрито, осунувшееся, но не настолько, как раньше. Клаус подходит поближе и легко целует его.
- Ты, безмозглый идиот, даже не вздумай еще раз так меня пугать, или я сам тебя убью.
Дориан старается ответить на поцелуй, наслаждаясь чудесным вкусом Клауса, перебивающим мерзкую лекарственную пакость, которая осела налетом в его собственном рту. Дом, милый дом.
Черты лица Клауса теперь в фокусе, а потом они снова становятся жесткими.
- Ну вот что, прежде чем я впущу сюда этих твоих психов, слушай: никаких споров. На сей раз ты будешь выздоравливать в Шлоссе, и неважно, кто что скажет. В конце концов, всем уже пора к этому привыкнуть.
Дориан улыбается сквозь искрящееся марево того лекарства, под действием которого он наверняка сейчас находится.
- Это что, предложение?
_____________________________
* «Снежный ангел» – широко распространенная в США зимняя игра: упасть в сугроб или в толстый слой снега на спину, раскинув руки и ноги в стороны, чтобы получился отпечаток, похожий на ангела. – Примечание переводчика.
** В замке майора Шлосс Эбербах висит картина «Мужчина в пурпурном» – портрет очень похожего на него внешне его предка Тириана Персиммона, авантюриста и флотоводца, жившего в XVI веке (герой манг-приквелов «Эль-Алькон» и «Семь морей, семь небес»); в каноне Дориан восторгается этим портретом, который он неоднократно, но безуспешно пытался заполучить (сайд-стори «Полуночный коллекционер», том 7). Фамилия Дориана – Red – по-английски означает «красный». – Примечание переводчика.
@темы:
Дориан Ред Глориа (Эроика),
Клаус Хайнц фон дем Эбербах,
фанфикшн,
язык: английский,
язык: русский